Защиты от стыда. Часть 1. Отрицание и уход.
Стыд — это могущественный аффект, который может угрожать чувству собственного достоинства индивида. Чувство стыда может стать непереносимым на сознательном уровне. Авторы статей и клиницисты выделяют, по крайней мере, шесть психологических защит, способных притупить его.
Таковы: отрицание, уход, перфекционизм, высокомерие, бесстыдство и ярость.
Зависимые лица и члены их семей часто используют эти защиты с двумя целями: защититься от стыда и минимизировать свои семейные проблемы.
Отрицание
Отрицание — это, возможно, самая эффективная защита от любого некомфортного чувства или факта. Lewis (1971) специально связывал отрицание со стыдом, поскольку это могущественное чувство может быть слишком невыносимым. Потребность отрицать стыд может быть единственной причиной того, что многие люди даже не знают о таком чувстве. К тому же термин «стыд» используется в Западном обществе сравнительно редко, по крайней мере по сравнению с «виной», что еще раз показывает, как хорошо мы защищены от стыда.
Суть отрицания — самообман. Крайняя степень последнего — это вытеснение, полное отсутствие сознательной мысли и связанного с ней чувства. Индивиды могут вытеснить травматические события, типа физического или сексуального абьюза. Стыд, сопровождающий эти события, также вытесняется. Позже, когда события вновь осознаются (возможно, в процессе терапии или спонтанно), эти люди, похоже, испытывают стыд на его изначальном уровне.
Отрицание не может быть всегда таким полным, как вытеснение. Иногда индивиды будут вспоминать специфические аспекты случившегося, но либо воспоминания будут неполными, либо потеряется чувство, сопровождавшее их поведение. Например, сын алкоголика может быть способен обсуждать случай, когда его отец угрожал побить его в присутствии его друзей, но он не помнит, как ему было стыдно при этом. В процессе консультирования эти люди часто делятся такими воспоминаниями в неестественной, отстраненной манере, как если бы это случилось с кем-то другим, а они только оказались свидетелями, происшествия.
Минимизация — это процесс, тесно связанный с отрицанием. Когда клиенты минимизируют, они могут понимать, что определенные события случились в действительности, но не признают физической или эмоциональной значимости этого. Минимизация может осуществляться произвольно, чтобы «отделаться от этих людей»; чаще же она указывает на серьезный самообман, который защищает индивида от неприемлемой реальности, держа его в неведении.
Отрицание уменьшает не только стыд. Эта защита полезна против любого болезненного осознания. Отрицание особенно эффективно со стыдом, так как он угрожает центральной идентичности. Немногие люди настолько сильны и уверены в себе, чтобы с легкостью предстать перед лицом угрозы своей базовой идентичности; отрицание служит ее защитой, когда она может быть подавлена стыдом.
Например, зависимые, отрицая свою проблему, могут защититься от специфического, вызывающего стыд поведения, а также предохранить свою идентичность от осуждения.
Консультанты, знакомые с зависимостью, знают, что отрицание — не простой процесс: Пациенты могут казаться полностью отрицающими свои проблемы сегодня, целиком принимающими их завтра и частично отрицающими — послезавтра. Стыдящийся индивид может чувствовать себя переполненным стыдом на одной сессии, однако «забыть», что так расстроило его, к следующей встрече. И это не всегда плохо. Хотя вообще целью терапии является показывать отрицаемую реальность при каждой возможности, клиент может нуждаться в том, чтобы предохранить себя от стыда путем его отрицания или минимизации.
Уход
Второй важнейшей защитой от стыда является уход (Kaufman, 1980; Thrane, 1979). Когда кто-то прибегает к уходу, он пытается сбежать от чего-либо некомфортного. Персоны, уходящие от стыда, могут делать это и физически, и эмоционально. Чем более болезнен эпизод стыда, тем более вероятно, что индивид сбежит. Физические признаки, обычно сопутствующие стыду, — опускание взгляда, отворачивание, покраснение и т.д. — все показывают, что жертва переживает подавляющие и остро болезненные чувства и что она одновременно пытается ослабить эти чувства, отклоняя их. В этот момент человек не может встретиться глазами со своим обвинителем не только потому, что чувствует себя осуждаемым им; стыдящийся человек должен также справиться с неожиданным выбросом адреналина, сопровождающим это тревожное переживание. Он может нуждаться в том, чтобы покинуть сцену до того, как его тело заставит его плакать, кричать или драться.
Стыдящиеся люди, использующие уход, соприкасаются со своим стыдом. Они не отрицают полностью свои чувства. Фактически, все они слишком осознают свою боль и не уверены, что выдержат ее еще больше. Они чувствуют себя видимыми до глубины, неспособными предохранить свою основную идентичность от атак и разрушения. Бегство — естественная реакция на такую ситуацию. Физический уход — наиболее прямой путь к избежанию стыда.
Физический уход может быть гораздо более тонким, чем буквальное бегство. Клиент, который избегает контакта глаз, рассказывая особенно чувствительный секрет, моделирует величину контакта, которую может выносить сейчас. Так же и ребенок, вертящийся, пока мать отчитывает его, поворачиваясь из стороны в сторону, осуществляет приспособление и пытается минимизировать свой стыд.
Уход может стать привычным. Когда это случается, человек начинает убегать от тех аспектов жизни, которые особенно опасны, от зон, где он может испытать стыд. Эмоционально это означает развитие способности оставаться в стороне от других. Некоторые стыдящиеся люди кажутся друзьям и семье эмоционально недоступными, в то время как в действительности они не осмеливаются стать ближе из-за своего страха отвержения и оставления. Они уверены, что другие могут увидеть их недостатки, и поэтому они могут быть в безопасности, только сохраняя дистанцию.
Этот паттерн эмоционального отхода обычен для аддиктов и членов их семей. Алкоголик может пить частично для того, чтобы помочь себе уйти от угроз ежедневного существования, включающих стыд. Алкоголь затем может стать единственным другом употребляющего, единственным, к кому он может обратиться, когда эти чувства приближаются. Этот паттерн особенно вреден для тех химически зависимых лиц, которые предпочитают пить или принимать наркотики в одиночку; гонимые от других страхом стыда, эти одиночки в конце концов могут стать почти полностью изолированными.
Стыдящийся человек может найти другие способы ухода. Он может разработать концепцию своей полной некомпетентности в жизни, своей сущностной несостоятельности. Такие индивиды бросают попытки управлять своей средой. Как это ни странно, они достигают определенного чувства автономии, когда другие, убедившись в их бестолковости, оставляют их одних. Как бы то ни было, цена противостояния стыду таким образом огромна; однажды получив ярлык неудачника, очень трудно от него избавиться.
Индивиды, чья идентичность базируется на несостоятельности, становятся экспертами в том, как «вырвать неудачу из пасти победы». Они могут оставить стационар за день до выписки, не в силах принять необходимость изменения образа себя в случае успеха в чем-то важном. Их подспудный страх состоит в том, что успех приведет к их видимости, которая, в свою очередь, повлечет за собой только стыд и позор. Такие люди предпочитают принять свою тотальную несостоятельность, потому что стыд, подразумеваемый этой ситуацией, может быть разбавлен и абсорбирован с меньшей болью, чем если бы он был непосредственно переживаемой эмоцией.
Понятие заброшенного ребенка, введенное Wegscheider (1981), — другой пример того, как дети, вырастающие в семьях алкоголиков, могут защищаться от стыда и других болезненных аффектов. Заброшенный ребенок прерывает контакты с семьей и друзьями. Он не способен выносить дисфункциональные аспекты жизни в этом доме и покидает его эмоционально, а иногда и физически, чтобы выжить. Позже, будучи взрослым, такой человек может не знать, как выразить свои потребности или как получить заслуженное внимание других.
В общем, уход есть важная защита, используемая для уменьшения чувства стыда. Алкоголизм способствует уходу и может быть рассмотрен в этой перспективе как центральная защита против стыда.
Защиты от стыда. Часть 2. Перфекционизм и высокомерие.
Перфекционизм
Стыдящиеся люди часто испытывают иррациональный страх неудачи. Это происходит потому, что ошибки не могут быть поняты ими как часть повседневной жизни нормальных людей. Сенситивные к стыду персоны склонны интерпретировать любую неудачу, даже тривиальную ошибку типа забывания имени, как доказательство своей недочеловеческой природы. Каждая погрешность напоминает этому человеку о таком количестве прошлых «ляпов», что для него становится очевидной собственная дефективность. Иногда единственным непорядком в их жизни остается непонимание того, почему все остальные не согласны с их строгим суждением о себе.
Глубоко стыдящийся человек (или, возможно, любой, кто чувствует себя особенно уязвимым сейчас) верит, что в нем нет места человеческому; он должен тщательно избегать расслабления, чтобы никто не мог увидеть его истинной сущности.
Желание никогда не допускать ошибок превращается в привычный перфекционизм. Индивид развивает комплексную систему рационализации, убеждающую его в том, что он должен соответствовать самым высоким стандартам. Такой человек чувствует себя наилучшим образом, когда знает, что всё находится на своем месте, что сделанное им — безупречно, и что он опять предотвратил персональное или семейное унижение. В такие моменты он чувствует не просто облегчение; он также переживает возбуждение от победы над миром и теми смертными, что удовлетворяются менее превосходными результатами.
К несчастью, побуждение к представлению может стать невыносимым в перфекционисте. Если для них важен внешний вид, то каждый волосок должен быть на месте. Если главное — выполнение работы, то они должны работать больше и достичь больше, чем любой из коллег. Если их внимание направлено на родительство, они стремятся быть исключительными матерями и отцами, или представляться такими внешнему миру. Они не могут позволить себе быть средними, поскольку они не принимают понятия «средний»; всё, что они могут представить, прекрасно или ужасно.
Перфекционист живет со страхом надвигающегося позора. Он может обратиться к алкоголю для облегчения этого страха. Например, одна моя клиентка — домохозяйка и общественный лидер, имеющая побуждение содержать дом в исключительной чистоте. Она не могла остановиться, пока в доме был хоть малейший непорядок. К несчастью, часть дома нуждалась в переделке, что привело к беспорядку на несколько недель. Она переживала нарастающий дискомфорт, чувствовала себя выставленной напоказ и униженной. Вскоре она начала стараться увести гостей из этой части дома. Она определила беспорядок как состояние своего провала как домохозяйки и, таким образом, как человеческого существа. Давление упорно нарастало, пока она не была вынуждена искать помощи. Хотя могли бы найтись другие решения, она нашла облегчение в пьянстве, пока запой не привел ее сначала в госпиталь, а потом в лечебную программу. Типично то, что эта женщина не ассоциировала слово «стыд» со своими переживаниями. Она лишь осознавала, что чувствует себя несчастной, поскольку ее дом не безупречен, и что пьянство помогало ей уменьшить эту боль.
Перфекционизм — это преувеличенное и крайне вредное искажение стремления к компетентности. Перфекционисты обладают столь малой толерантностью к стыду, что тратят избыточную энергию на его избегание. По-другому это можно выразить так: они не получают удовлетворения, будучи «достаточно хорошими». Алкоголики-перфекционисты могут искать облегчения от травматичного переживания того, что не всегда соответствуют сверхчеловеческому уровню. Они также могут поддерживать себя временной эйфорией, достигаемой в опьянении, чувствуя себя более могущественными и компетентными, чем на самом деле. Таким образом, перфекционист может пить частично для ухода от гнета безошибочного поведения и для поддержания или воссоздания иллюзии, что он выше других. Каждый успех усиливает потребность в новом успехе, чтобы не почувствовать себя «обманщиком». Например, служащий в сфере бизнеса, быстро поднимаясь по служебной лестнице, может рассматривать каждое продвижение как доказательство того, что одурачил других служащих; когда они обнаружат и обнародуют тот факт, что он некомпетентный идиот (а он знает, что это так), он переживет гораздо больший стыд, чем если бы никогда не продвигался. Центральная проблема состоит в том, что стыдящийся человек считает себя некомпетентным.
Перфекционист может лишь смутно осознавать вышеописанную динамику. Когда это поведение комбинируется с отрицанием, человек может только неясно ощущать свою скрытую слабость. Он может считать свое поведение полностью хорошим, не в силах понять, что ему недостает способности наслаждаться менее напряженным существованием. Когда клиент достигает маленького инсайта, касающегося данного паттерна, но не может связать его со своим употреблением интоксикантов, он, скорее всего, сорвется в ответственной ситуации. У такого человека также могут быть трудности с посещением группы, если он не может позволить себе быть «просто пьяницей, как и все мы». Вместо этого он может хотеть специального лечения, потому что он уже разработал «совершенный план выздоровления» и следует ему. Конечно, когда его безупречный план начинает пробуксовывать, такой человек склонен отгораживаться от других, чтобы они не увидели его неадекватности. Такая последовательность событий иллюстрирует, как каждая защита от стыда способствует развитию других защит. Отрицание, перфекционизм и уход идут вместе, и повышают вероятность злоупотребления химическими веществами.
Высокомерие
Высокомерие — это комбинация грандиозности и презрительности. Грандиозность (Broucek, 1982; Kohut, 1978; Morrison, 1983) есть попытка стыдящейся персоны вновь возвысить себя. Презрение — это процесс, посредством которого такая персона пытается принизить остальных. Высокомерный человек выводит свой стыд наружу, проецируя его, чтобы удержать чувство собственной значимости в раздутом состоянии. Он может презирать всех вокруг, глядя на них, как на ничего не стоящих, слабых и дефектных. Он может гордиться своей предполагаемой доблестью, всерьез веря, что будет лучшим в любой избранной им деятельности.
Высокомерие редко распознаётся самим индивидом. Скорее, искаженность его представлений о себе заметят члены семьи и друзья, находящие его менее компетентным и интересным, чем он сам находит себя. Его товарищи могут приходить в бешенство или переполняться отвращением по отношению к установке превосходства такого лица; они могут также быть напуганы его открытыми претензиями на верховенство или отеческим и, возможно, снисходительным отношением.
Высокомерный индивид нашел эффективный способ хорошо себя чувствовать. Он просто взял свой стыд и перенес его на остальную часть мира. Затем он ждет, что другие отнесутся к нему с огромным уважением и даже с благоговением. Действительно, он может быть достаточно компетентен, однако высокомерие может также быть свойственно персоне посредственной или даже некомпетентной. Важнейшим пунктом здесь является то, что эта личность нуждается в вере в свою особую одаренность, чтобы не чувствовать своей глубинной неадекватности. Каждая защита от стыда чего-то стоит использующему ее. Высокомерный человек воздвигает стену между собой и обществом, настаивая на том, чтобы окружающие обращали внимание только на эту стену, а не на реальную личность за ней. Он хочет быть почитаемым, превозносимым, почти причисленным к лику святых. Поскольку это может иногда случаться, такое почтение направлено только на спроецированный образ такого замечательного человека, а не на него самого. Его высокомерие делает невозможной интимность, поскольку она подразумевает отношения между равными, а он не может принять равенство.
Возможно, наихудшей из вещей, которую может представить себе высокомерный человек, является ситуация, когда другие смеются над ним и смотрят на него так же презрительно, как он раньше смотрел на других. К несчастью, в точности такова его судьба; когда другие распознают его неспособность принять свою человеческую природу, они могут смеяться над ним в открытую или, если он могуществен, за его спиной. Его собственная напыщенность способствует его унижению. Высокомерный человек похож на слишком сильно надутый пузырь, который другие с удовольствием проткнут. Он «дурак», потому что пытается убедить других в том, что он намного лучше, чем в реальности.
Высокомерие может сочетаться с отрицанием, в этом случае человек почти не осознаёт расхождения собственного восприятия себя и того, как другие его видят. Он может быть в замешательстве, не понимая, почему не получает от других признания и наград, которые, как он думает, заслужил. У него будут трудности с изменением проблематичного поведения, пока он не достигнет некоторого понимания своей защиты от стыда. Одна из самых заметных составляющих цены использования данной защиты — это то, что способность адекватной интерпретации и соответствующего действия во внешнем мире искажается; негативные аспекты реальности должны быть скрыты, чтобы можно было сохранять свой образ великим и благословенным.
И последняя плата за высокомерие, о которой я скажу здесь, состоит в том, что такой человек может являться объектом жалости своих товарищей. Это, очевидно, не то, чего он хочет или ожидает.
Но другие часто видят сквозь стену и узнают, что он просто использует ее для того, чтобы спрятаться. Пока высокомерный человек хвастается, люди, к которым он обращается, могут говорить себе, что он представляет собой пример лица, которому не в чем завидовать, но которого нужно терпеть. Фактически, они могут решить, что его гордость собой и хвастовство говорят о глупости. Они чувствуют, очень точно, стыд этого человека и предполагают, что ему есть чего стыдиться. Парадоксальным образом высокомерное поведение служит маркером чувства, которое было призвано скрывать; невозможно кричать и вопить о своих дарованиях, не привлекая этим внимания к своим недостаткам.
Позже, в процессе выздоровления, маркирующий эффект высокомерия может быть крайне полезен. Индивиды, грандиозные в своей аддикции, часто возобновляют такое поведение, приближаясь к срыву. Следовательно, когда недавно протрезвевший пациент начинает опять заговаривать о том, какой он великий, это похоже на знак, что он в действительности чувствует себя плохо. Консультант, чувствительный к этому феномену, может помочь своим клиентам заметить и прервать этот процесс; первые признаки высокомерия могут сигнализировать человеку, что нужно прекратить делать то, что он делает сейчас, и посмотреть, что привело к снижению его чувства своей ценности. В конечном счете сам выздоравливающий индивид может научиться замечать свою грандиозность или презрительность до того, как они достигнут таких размеров, что заслонят от него реальность.
Конечно, не все алкоголики высокомерны, и не все высокомерные люди — алкоголики. Однако эти вещи связаны из-за свойства алкоголя нарушать способность человека точно, реагировать на других. Алкоголизм неизбежно увеличивает эгоизм употребляющего. Алкоголик будет вкладывать меньше энергии и умений в межличностные отношения из-за своей озабоченности выпивкой. Алкоголик будет делать всё возможное, чтобы утвердить свое верховенство, часто говоря своей супруге и детям, как он умен и, самое главное, как тупы и бестолковы они. Алкоголик пытается создать ситуацию, в которой он являлся бы самым интеллектуальным, творческим или здравомыслящим в семье.
Защиты от стыда. Часть 3. Эксгибиционизм и ярость.
Эксгибиционизм
Возможно, наиболее парадоксальной защитой от стыда является эксгибиционизм, определяемый как поведение, привлекающее чрезмерное внимание к индивиду. Использующий эту защиту кажется, в сущности, бесстыдным (Morrison, 1983). Примеры такого поведения варьируют от хождения в странных одеяниях и произнесения «шокирующих» речей о себе до сексуального промискуитета. Общим знаменателем является то, что индивид игнорирует обычные общественные правила, касающиеся скромности и приличия.
Я ссылался ранее на работу Кохута (1978) по эксгибиционизму. В основном, он утверждает, что дети проходят стадию развития, на которой они осознают, что другие существуют как отдельные существа, которые могут одобрять или не одобрять их. Он уверен, что все дети переживают период, когда они хотят быть в центре внимания, но боятся быть отвергнутыми и покинутыми. Стыд развивается из этого напряжения между потребностью быть видимым и опасностью, будучи увиденным, подвергнуться нападению. Эксгибиционизм разрешает данный кризис особенным образом. Человек, кажется, решает, в основном на бессознательном уровне, что он находится в безопасности только в центре внимания. Его главным страхом становится игнорирование другими, и поэтому он делает всё возможное, чтобы обеспечить свою постоянную видимость. Похоже, будто бесстыдный человек говорит миру: «Я не позволю тебе заметить что-нибудь или кого-нибудь, кроме меня». Возможно, существует невысказанный страх, что, оставшись в одиночестве, такой человек перестанет существовать, что у него нет другой идентичности, кроме той, которая у него есть в компании.
Эксгибиционист завяз в нарциссической трясине. Он не способен найти места для себя, если это не центр мироздания. Он не может выучить основные принципы жизни. Он не понимает принципа скромности, который позволяет каждому из нас получить внимание других, но только разумное количество.
Не всё эксгибиционистское поведение имеет полностью бессознательные корни. Часто совершенно бесстыдный человек полностью осознаёт свое поведение. В таких ситуациях он может притворяться, что его не заботит, что другие думают о его поведении, чтобы скрыть свой стыд. Например, некто, имеющий проблемы с чтением, может громко говорить об этом, почти призывая кого-нибудь сделать что-нибудь с этим, притворяясь совершенно не стыдящимся, тогда как в действительности ощущает свою ужасную дефективность по этой причине.
Сексуальный промискуитет — другая область, относительно которой люди могут утверждать, что не стыдятся, испытывая в реальности стыд за свое текущее или прошлое сексуальное поведение. Хорошо документированная связь между текущим сексуальным промискуитетом, проституцией и историей сексуального абъюза в детстве частично отражает то, как можно защищаться от постыдного события посредством продолжения идентичного поведения, переопределенного как приемлемого.
Конечно, не всякое хорошо видимое поведение являет собой эксгибиционизм. Многие люди порой наслаждаются, «разыгрывая спектакли». Другие, которым нравится быть заметными, часто находят пути выделиться из группы. Публичное говорение, обучение и многие другие деятельности были бы невозможны, если бы люди не чувствовали себя комфортно в центре внимания. Такое поведение бесстыдно, только если личность совершает нечто для сокрытия своего чувства неадекватности и стыда.
Алкоголь растормаживает. Физиологически он ослабляет нормальные механизмы торможения, удерживающие индивида от слишком открытого проявления себя. Также от пьющего часто ожидают бесстыдных действий: четверо нормальных, благоразумных друзей, выпивая на новогодней вечеринке, превращаются в «Четверых Друзей», танцующих вместе, купающихся во всеобщем одобрении. Такое поведение приносит им полное наслаждение и ничем не угрожает, поскольку является определенно временным состоянием: предполагается, что «Четверо Друзей» вернутся к своим обычным ролям и будут удовлетворены, будучи на следующее утро членами общества, а не звездами.
Однако не всякое, пьяное бесстыдство столь невинно. Человек, использующий состояние интоксикации для оправдания своего оскорбительного поведения, претендует на то, что, будучи опьяненным, он может безопасно пренебрегать социальными нормами, защищающими наши уединение и границы. Такой человек притворяется, что не замечает создаваемого им дискомфорта. Elkin (1986) заметил, что пьяное поведение дает использующему его огромную власть над другими, поскольку он может пренебрегать правилами, которые трезвые люди обязаны соблюдать.
Алкоголик может также пытаться доказать всему миру, что не стыдится своего состояния. Он может шутить по поводу алкоголизма. Он намекает, что наслаждается тем, что он алкоголик и может предпринимать действия, неприемлемые для других. Однако чаще всего, такое явное бесстыдство убеждает только самого алкоголика и, возможно, его пьяных дружков; большинство людей чувствуют, что это просто позволяет алкоголику не замечать своего стыда.
Ярость
Последней защитой от стыда, которую мы обсудим, будет ярость (Kaufman, 1980). Ярость часто появляется в ходе терапии, когда консультант случайно задерживается на материале, постыдном для клиента. Консультант может заметить что-либо на первый взгляд тривиальное, не осознавая, что клиент внезапно почувствовал себя уязвленным. Например, терапевт может заметить в начале сессии, что клиентка прибавила несколько фунтов перед отпуском, не зная, что ее муж недоволен ее полнотой. С другой стороны, ярость может быть порождена попытками консультанта обсуждать важные темы. Одной из причин, по которой многие консультанты избегают расспросов клиентов по поводу их возможной химической зависимости, является частота столкновения с разъяренными людьми, рассматривающими диагностический процесс сам по себе как угрозу или нарушение их прав. Они чувствуют себя загнанными в угол и вынужденными контратаковать. Послание их мучителям выглядит так: «Я не могу пережить обнародование моего стыда. Я нападу, если ты подойдешь слишком близко». Они хотят вынудить консультанта, членов семьи и всех остальных смотреть в другую сторону, чтобы их постыдный секрет не был раскрыт.
Некоторые хронически разъяренные люди могут рассматривать мир как опасное место, где другие пытаются их устыдить. Они должны тратить большую часть энергии на защиту от ощущаемого ими нападения. Им некогда радоваться. Хорошим правилом для терапевта будет искать глубинный стыд всякий раз, когда клиент кажется более гневным, чем обусловлено ситуацией.
Полный ярости человек часто достигает успеха в удержании дистанции с другими. Он таким образом защищается от стыда. Цена подобного поведения — то, что он теряет контакт с окружающими. Это может породить спираль стыда; когда другие отшатываются от него, стыдящийся человек чувствует, что с ним что- то не так. Кажется, никто не хочет иметь с ним дела. Чувствуя себя более дефектным, чем раньше, такой человек может стать даже более агрессивным и больше использовать защиты. Он отгоняет свою семью и друзей еще дальше, и изолируется еще сильней. Некоторые из таких стыдящихся индивидов превращаются в хронически разъяренных, неспособных разрушить спираль, пока не потеряют всех.
К счастью, ярость чаще живет недолго, поскольку требует большого количества энергии. Терапевты, которые могут вытерпеть гнев без того, чтобы ответить тем же, могут помочь своим клиентам осознать, что их ярость — только защитное приспособление. Это не означает, что консультант должен сносить словесные оскорбления своих клиентов. Здоровые отношения складываются, когда обе стороны уважают и отказываются стыдить друг друга. Терапевт, понявший, что вспышка является защитой от стыда, не должен принимать подобную атаку на свой счет. Фактически, я рассматриваю такие короткие вспышки как хороший знак, говорящий о том, что мы приблизились к чему-то важному.
Ярость — болезненная и дорогостоящая защита от стыда. Немногие индивиды легко отказываются от нее, однажды ее выработав. Разъяренный алкоголик должен понять, что мир достаточно безопасен, чтобы встретиться с ним без алкоголя и без гнева.
Резюме
Чувство стыда может быть непреодолимым. Защиты, описанные мною выше — уход, отрицание, перфекционизм, высокомерие, эксгибиционизм и ярость — помогают стыдящемуся человеку спрятать стыд от себя и других. Алкоголизм и химическая зависимость могут способствовать этим защитам, предлагая путь бегства от реальности; употребляющий может, по меньшей мере в состоянии интоксикации, на миг доказать себе, что ему нечего стыдиться и что он, возможно, лучше окружающих. К несчастью, это решение обычно приводит к противоположному результату: в конце концов алкоголик чувствует больший стыд за себя в связи со своим зависимым поведением. Его зависимость как таковая становится ужасным источником нового стыда, повреждающим его понятие о себе еще сильнее. Выздоровление от такого саморазрушительного паттерна может начаться только с решения о трезвости и о дальнейшем прямом взаимодействии со своим стыдом и понятием о себе.
Из книги Р. Поттер-Эфран «Стыд, вина и алкоголизм» 2002.